Ну, так как ни романища, ни романозаврища нам уже не дождаться, я, "как почетный святой, почетный великомученик, почетный папа римский… нашего королевства" (с), создаю своими руками прецедентище!
Плаху, палача и рюмку водки! (с)
Должен ли писатель владеть хотя бы тем языком, на котором пишет? Вопрос только на первый взгляд кажется идиотским. Сама жизнь, к сожалению, давно уже перевела его в разряд закономерных и актуальных. Начавшееся в 80-е годы прошлого века падение уровня грамотности общества в начале 21-го века не только не замедлилось, но, напротив, продолжает ускоряться. Самый яркий показатель: дикторы центральных каналов телевидения, всегда слывшие образцом грамотности, ныне лепят такие ошибки, что просто неловко за них становится. А поскольку писатель – это не инопланетянин, а человек из общей среды, названная тенденция сказалась и на нём.
Вообще, кто такой – писатель? Это человек, на определённом этапе своей жизни взявшийся за перо (pardon, за клавиатуру), потому что решил, что знает нечто такое, что кроме него так пока никто и не понял, и наивно полагающий, что своим творчеством поможет Человечеству постичь Истину. А до этого он о писательстве и не помышлял, теорию языка и литературы с детства не штудировал; следовательно, всё его оружие – общий уровень грамотности да желание писать. Достаточно ли этого?
Небольшое отступление. Уровень любой национальной литературы напрямую связан с уровнем развития языка. Все выдающиеся произведения мировой литературы написаны, за редким исключением, на шести языках: английском, испанском, итальянском, немецком, русском и французском (перечислил по алфавиту); т.е., на языках, очень развитых в своей структуре и имеющих все необходимые писателю средства выражения мысли. Скажем, в одном из индонезийских языков множественное число образуется повторением слова: мальчик – «анак», мальчики – «анак-анак». Попробуйте-ка написать на нём «Фауста» или «Евгения Онегина»! Отсюда вопрос: чем наш язык будет отличаться от индонезийского, если мы, по причине слабого его знания, будем использовать его на 2-3%? Тем более, что в последнее время вновь стали поднимать вопрос об очередной реформе языка: пора, мол, уже и «парашют» через «у» писать и пр. Всё это, на мой взгляд, есть не что иное, как стремление пойти на поводу у наиболее безграмотной части населения. А здесь ведь так: только начни упрощать – а там уже и до «анак-анак» недалеко!
Чтобы полнее и точнее представить процессы, происходящие в современной литературе, вопрос необходимо рассмотреть ещё вот в каком аспекте. Что приходит на ум, помимо названий произведений, если мы вспоминаем, например, о Гоголе? «Степь, чем далее, становилась прекраснее…». «Чуден Днепр при тихой погоде…». Таких описаний в современной литературе НЕ СТАЛО. Голый action; из описаний – в лучшем случае, - перечисляются предметы, находящиеся в комнате, в худшем – что видел и чувствовал герой, поедая мухоморы. Литературное произведение, таким образом, опускается до уровня киносценария. Но в кино-то, по крайней мере, существует ещё визуальный ряд!
Из множества институтских споров мне чаще всего вспоминается спор (так нами и не разрешённый) по поводу одной фразы из монолога Гамлета: «And enterprises of great pitch and moment with this regard their current turn away and loose the name of action». Пастернак перевёл фразу так: «Так гибнут замыслы с размахом, вначале обещавшие успех». Лозинский: «И начинания, вознесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия». Мы спорили до хрипоты: что точнее? что многозначнее? Возможно, я читаю из современной литературы не то, что следовало; но в тех произведениях, что читал, нет и намёка на подобную глубину.
Теперь о причинах этих тенденций, вызванных, как я считаю, падением уровня грамотности. Сама по себе тема тянет, минимум, на докторскую диссертацию. Не собираюсь подниматься до подобных высот; тем не менее, на собственный анализ причин всё же отважусь.
Началось всё, естественно, со школы. Возросшее количество учебных дисциплин и содержащейся в них информации привело к тому, что ученики просто физически не в состоянии к следующему уроку прочитать литературное произведение нормально, как положено. Вот они и научились хитрить (я, понятно, не о тех, кто захлопнул книгу вообще, а о тех, кто пытается сделать хоть что-то): читают из произведения только ключевые моменты или «по диагонали», чтобы иметь представление о сюжете. А потом они просто привыкают к такой манере чтения и иначе читать уже не могут. А что будет, если такой человек вдруг решит писать сам? Он напишет только то, что читал не пропуская. Конечно, это не единственная причина. Школа, как любой консервативный механизм, очень долго и трудно разворачивается под новые реалии; начинаются педагогические эксперименты, и вот уже – «экспериментальное» поколение. Кроме того, убыстрился темп самой жизни, и нам всем уже некогда, некогда… Поэтому всё на ходу , всё быстрее…
Теперь пора вернуться к вопросу, вынесенному в заголовок статьи. Как я ни хитрил в начале, думаю, моя позиция ясна. Именно литературное произведение – книга – является самым главным инструментом для овладения языком. Помните, Чехов предлагал обучать детей русскому языку, заставляя их читать «Тамань» Лермонтова и переписывать предложения из неё? Невозможно овладеть языком, только изучая правила.(Вот ещё одна из основных причин снижения грамотности: мы стали мало читать). На материале каких же произведений мы можем предложить нашим детям изучать современный русский язык? Словарь произведений А. С. Пушкина составляет около 75 тысяч слов. В обиходной речи самые грамотные из нас используют две-три тысячи. Поскольку язык современной литературы уверенно приближается к уровню повседневной речи, то вывод ясен.
Пора и о том, для чего я написал эту статью. Наш сайт – это литературное объединение. Здесь собрались люди, которые хотят писать и хотят научиться этому. Вот я и призываю собратьев по перу (!) не упускать этот – очень важный! – аспект творчества. Ещё одна иллюстрация. При всём моём уважении (и любви) к Владимиру Высоцкому, не могу назвать его грамотным человеком в полном смысле этого слова. Но он – великий Поэт. И одна из главных причин того, что он сумел стать им – постоянная и кропотливая работа над Словом. Чего только у него не найдёшь! И яркая образность («Ох, наклон на вираже – бетон у щёк! Краше некуда уже – а он ещё!»), и игра слов («…медовухи понемногу – только по сту пью…. ступает тяжкой поступью…) и много-много всего. Нет, он не ленился работать над языком произведения, поэтому он – Высоцкий.
Что-то вроде заключения.
Каждый, у кого хватит терпения дочитать эту статью до конца (вдруг, будут и такие! Нельзя и это исключать!), вправе спросить: а сам автор статьи – он реализует в своём творчестве все эти красивые сентенции? Густо покраснев и немного помолчав, застенчиво отвечаю: «Не-а»! В моих рассказах найдёте пример всего того, что я здесь критиковал; кроме, пожалуй, одного: грамматических, орфографических и синтаксических ошибок в них не будет. Может, несколько извиняет меня то, что я не отношусь к своим произведениям серьёзно. Просто пишу для того, чтобы как-то скрасить времяпрепровождение того, кто решит их почитать – нужны ведь и такие книги. Поэтому стараюсь писать так, чтобы читать было легко, а, значит, иду на определённые компромиссы, отметая то, что может этому помешать. Есть, правда, в моём творчестве и сверхзадача, но о ней, понятное дело, не скажу: надо, чтобы её увидел сам Читатель. Я был бы величайшим лицемером, если бы сказал, что публикация рассказов на сайте – это предел того, о чём я мечтаю. Конечно, нет. Мечтаю выпустить сборник – пусть всего один и небольшим тиражом: он мне, как сберкнижка Шарапову, душу согреет. Но каждый из господ писателей сайта, кто не ставит такую же скромную задачечку-задачулечку, как у меня, а решил прийти в литературу всерьёз и навсегда, просто обязан задуматься: «А что же станет с Великим и Могучим, если ему не помогу я»?
Михаил Акимов (с)
зы: изумительная статья, четко, емко и доступно написано. Аффтар, кстати, прошелся и по переводчикам, вернее, по тем любителям поспорить, что правильнее "я тебя люблю" или "я люблю тебя" 
зызы: ну не умею я сама писать интересно и грамотно, вот, приходиться пользоваться чужим умом 
