Так, выяснено: ферменты не просто воняют, они таки смердят - в этом можно убедиться, понюхав ферментосодержащие таблетки, например, фестал.
ДЕКС
Наблюдая, как мечется Кавенах, я, наконец, понимаю, что это и есть возможность обставить всё так, как мне хотелось: Кавенах станет приманкой для прилипчивого свихнувшегося жука. Выяснение отношений отложено на неопределённое время. Сейчас лучше сосредоточиться на главном – он должен идти в сторону Врат, а я буду следовать за ним и… Чёрт, опять у него истерика! Или обморок… Нет, медленное мигание глаз говорит мне, что он в сознании, только впал в оцепенение… Я видел такое пару раз… На Сатеде…
Люди, потерявшие всё – и родных, и свой мир - просто впадали в апатию, замирали посреди хаоса, происходящего на улицах, и рейфы просто подбирали их… А люди не сопротивлялись, им было всё равно… Мелена… Иногда я думаю, что она была близка к такому состоянию, поэтому отказалась уходить: она просто цеплялась за «правильные» поступки – нельзя сбегать, нужно продолжать лечить…
Хэтмаер сказала однажды, что мозг цепляется за правильность, чтобы не «перегореть»: привычные, неизменные вещи и явления не позволяют людям окончательно спятить в критические моменты.
…Вот и сейчас, глядя, как Кавенах лежит, судорожно вцепившись в мой вещевой мешок, я думаю: а не переборщил ли я? Может, стоило, всё-таки, подготовить его, психопата, к такой встряске? Заодно избавил бы себя от дальнейших обвинений в жестокости, расчетливости, садизме - в чём там ещё он меня обвинит, когда выяснит, что это была подстава?.. Почему-то очень не хочется выслушивать это именно ОТ НЕГО – и не потому, что он обязательно будет истерить и наговорит мне кучу гадостей… Может, потому, что будет сто раз прав…
Когда я, устав от разрывающих меня противоречий, едва не вылезаю из-за дерева, которое так удачно меня укрывает, Кавенах, наконец, вяло поднимается и оглядывается, будто в полусне… Блуждающий взгляд, словно он не понимает, где находится… Вот зараза, как бы и вправду, не спятил… Противный холодок ползёт по позвоночнику от мысли, что я не рассчитал выносливость его мозгов и теперь он превратится в ничего не соображающего идиота… Это в сто раз хуже, чем смерть. А ещё хуже – видеть и понимать, что в этом виноват я. На этот раз – действительно виноват.
Когда взгляд Кавенаха становится, наконец, осмысленным, я понимаю, что спина у меня не замёрзла – она просто мокрая от пота.
Гадство, да к чему столько переживаний из-за этого раздолбая?!. Теперь, если он попрётся не в ту сторону, я должен буду тупо следовать за ним до тех пор, пока не прикончу этого рейфа, что никак не желает оставить нас в покое… Следи теперь, чтоб этот говённый горожанин, абсолютно не приспособленный к дикой местности, не влетел в какую-нибудь яму и не сломал ногу, чтоб не напился из лужи, чтоб… Чтоб… Чтоб его!...
…Я осторожно следую за Кавенахом и размышляю, как долго он будет продолжать двигаться. Приближается ночь, будет очень холодно, особенно, когда центр галактики скроется за горизонтом и исчезнет тепловое излучение. На нём нет куртки, форменные штаны и майка промокли насквозь… Костёр развести практически невозможно из-за сырости…
Он здорово меня удивил: проблему ночлега решил легко и быстро – я сам так поступал не раз, когда был беглецом. Даже странно, что он не побрезговал улечься практически в грязь…
Сидя на камне под свисающими шалашом ветвями соседнего дерева, я размышляю, как странно устроен мир: вот Кавенах думает, что меня нет, а я могу протянуть руку сквозь ветви и снять с него очки, в которых он уснул… Мы так часто не подозреваем о том, что творится всего в паре-тройке локтей от нас – только потому, что не видим… Что там Родни плёл о параллельных Вселенных? Может, там жива Мелена? И Кавенах там не такой противный? И Тейла там замужем за Джоном… Впрочем, это и тут возможно. Очень даже может быть, что Сатеда не подверглась нападению, потому что рейфы спят…
…Просыпаюсь от смутного беспокойства – я что-то забыл. Пытаюсь сообразить – что именно – и начинаю осматривать оружие. Вынимаю пистолет и… Так. Великолепно! Запасные обоймы остались в мешке, который благополучно ночует вместе с Кавенахом. Нужно срочно добыть их, или у меня будет сильно ограничена возможность вести огонь по «стреле» в критической ситуации. А если рейф высадит очередную партию «солдат», у меня может не быть шанса расправиться с ними при помощи ножей…
Стараясь наступать на корни дерева, чтоб не заскрипел гравий под моим весом, осторожно заглядываю в логово к Кавенаху. Вот удача: мешок он пристроил под голову устьем ко мне. Теперь нужно только взять обоймы, не разбудив этого нытика… Осторожно развязываю узел ремня и, поглядывая в лицо, осторожно шарю внутри… Прислушиваюсь к дыханию – спит. Но не крепко. Свернулся от холода клубком. Если долго буду возиться, проснётся от сквозняка. Быстро выуживаю обоймы, которые могу зацепить, не потревожив Кавенаха, и осторожно завязываю мешок.
…Надо же, как я вовремя – едва устраиваюсь под своим деревом, как сверху доносится знакомый звук. Явился, гад! Сейчас начнёт прочёсывать местность на малой высоте, надеясь спугнуть добычу.
Но «стрела», пройдя пару раз на большой высоте, снова улетает. Странно.
Под соседним деревом шевеление.
КАВЕНАХ
…Такое ощущение, что я спал с открытыми глазами: не помню, как открыл их. Мозг просто перешёл от сна к бодрствованию. В первый момент холод почти не ощущается, потому что я не двигаюсь. Первое движение – и по всему телу ползут ледяными стаями мурашки, а мышцы скукоживаются и едва не начинают скрипеть от вчерашнего перенапряжения. Нужно как можно быстрее начать двигаться, чтобы разогреться и не дать боли скрутить меня окончательно. Но едва я приподнимаю голову, как слышится нарастающий знакомый мерзкий звук. «Стрела». Я всё вспоминаю: Декса нет, я один… «Консилиум» призраков в моей голове на этот раз единодушно решает: замереть и не двигаться. И не думать. Сейчас это легко – не думать. Потому что меня всё равно что нет. Я снова опускаю голову на вещевой мешок Декса и вдруг вспоминаю сон – он был рядом. Сидел и смотрел на меня, думая, что я сплю… Будь мы на Земле, мне бы стоило вспомнить глупую примету: покойник снится к осадкам. Да здесь кругом осадки… Я снова погружаюсь в дремотное состояние, наиболее подходящее к моему восприятию действительности – равнодушие. Апатия. Сон разума. Порождает чудовищ. Рейфов. Нужно предупредить, чтоб чудовища не сожрали остальных. Пора вставать…
Чувствую себя промороженной насквозь котлетой. Не смотря на постоянное нахождение в грязи и влаге, неимоверно хочется пить. И ссать. В таком холоде почки отвалятся нараз.
Осторожно прислушиваюсь и выглядываю из-под ветвей – «стрелы» нет. Глупо сидеть и ждать – я всё равно не смогу увидеть притаившуюся «стрелу» без специального оборудования. Так что лучше уже начинать двигаться.
Только смыв с себя, насколько возможно, грязь и лиственную прель, я вспоминаю вчерашнюю бутылку с водой и понимаю, что смертельно боюсь прикасаться к вещмешку. К вещам, которые последними помнят прикосновение Декса. Чушь какая… Я вытаскиваю мешок из своего убежища и меня снова пронизывает волна ужаса – теперь мне кажется, что он завязан ДРУГИМ узлом, как-то более небрежно… Я ведь помню, как тщательно Декс завязал узел вчера. Этого просто не может быть. Потому что не может. Точка. Декса нет, а мне нужно срочно прекратить истерику.
Стараясь не прикасаться ни к чему в мешке, я выуживаю бутылку с водой и вспоминаю об ещё одной важной мелочи. От голода я и за неделю не сдохну, а вот без радиозащитных средств я, даже добравшись до Атлантиса, успею нахвататься достаточно излучения, чтобы серьёзно заболеть. Поэтому я достаю из кармана штанов персональный контейнер и вынимаю нужные капсулы с лекарством. Излучение не настолько активное, чтоб понадобился прорезиненный костюм, но лучше бы у меня была куртка и хоть какая-нибудь кепка. Жаль, что не было возможности разжиться плащом – я бы сейчас не побрезговал и одёжкой мёртвого рейфа…
Усмехнувшись тому, как во мне уживаются нынешнее равнодушие к моему дальнейшему существованию и забота о собственном здоровье, я завязываю мешок и поднимаюсь. То ли ещё будет – радиозащитные таблетки очень занятно влияют на мозг…
ДЕКС
…Я удивлён, что нытик и зануда очень успешно продвигается к цели нашего путешествия, не только не сбиваясь с дороги, но вообще не задумываясь о направлении – словно курсирует от лаборатории до сортира, наверняка зная, где он расположен.
…Вот он вышел на край круглой, словно блюдце, долины, заросшей травой в человеческий рост – сверху, из джампера, она показалась болотцем, заросшим камышом… Осматривает местность, пару раз боязливо глядит на небо и – сворачивает в сторону, решив не пересекать открытое пространство, а обогнуть его по краю, двигаясь у подножия вытянутых холмов и прячась в тени небольших кривых деревьев. Умно – даже в такой высокой траве невозможно спрятаться от слежки с воздуха – выдаст свежая тропа из помятой травы…
…Возле реки он старается двигаться не по ровным песчаным пляжикам, а по отмелям из серых мокрых валунов – медленнее, неудобнее, можно ноги вывихнуть, но на них не остаётся следов и влага быстро остужает след и смывает запах…
…Услышав звук двигателя приближающейся «стрелы» он тут же юркнул под такое же дерево, под каким ночевал – разница в температурах между воздухом снаружи и гнилостным теплом внутри нижнего яруса ветвей не позволит термосканеру «стрелы» засечь его по тепловому излучению тела. Сам я тоже быстро ныряю под массивный скальный карниз…
…Каждый раз, справляя нужду, он мочится либо в речку или ручей, либо в ямку под аккуратно приподнятым камнем, который затем возвращает на место…
И я не заметил, чтобы он внимательно разглядывал местность и пытался ориентироваться по сторонам света – это бесполезно: на каждой планете свой собственный растительный мир, разные животные ведут себя по-разному, над головой разные созвездия – чтобы запомнить хоть что-то, нужно просто пожить на каждой из планет либо пользоваться чужим опытом… Но у него нет такой возможности – нет ни карты, ни компаса, ни портативных навигационных приборов…
Иногда мне удаётся подобраться поближе – и тогда я вижу, какое у него выражение лица. Усталость, страх, отвращение… Безнадёжность… Упрямство… Пожалуй, упрямство я вижу чаще всего. О да – он выживет исключительно из вредности, даже если нет шансов для выживания. Но он сделает это, лишь бы досадить противнику… Весьма странная черта в человеке, которого никогда не придёт в голову назвать смелым.
А ещё я вижу выражение горя. Присаживаясь отдохнуть, он будто вспоминает, что приключилось со всеми нами, и замирает, словно утрачивает интерес к жизни и решает больше не двигаться и дать себя поймать. А я, отмечая, что именно моё исчезновение довело его до такого состояния, вот уже двадцатый раз за этот день задаю себе вопрос – отчего? Оттого, что его напугало одиночество во враждебном мире, или оттого, что его потрясла именно МОЯ «смерть»?
