На сайте
http://cbrusfan.narod.ru появилась переведенная статья одного из выпусков журнала Фарскейп. Я не удержалась и решила кинуть ее сюда, потому что она как нельзя точно соответствует теме данного топика.
Больше чем Миротворец.Когда она в первый раз оказалась на Мойе, Айрин сказала Крайтону, что быть Миротворцем это: “Мой долг. Мое воспитание. С самого рождения, это то, что я есть”. “Ты можешь быть бОльшим”, - ответил ей Крайтон (“Премьера”). Насколько больше, становится ясно из того, что Айрин делает и что она чувствует на протяжении третьего сезона. До того, как она пришла на Мойю, Айрин пожертвовала своим любовником Велореком ради своего продвижения по службе как миротворца (“Какими мы не были»”). В “Сезоне смерти” Айрин попыталась отвергнуть попытку Заан вернуть ее к жизни. Она предпочла бы оставаться мертвой, даже потеряв Крайтона навсегда, чем вернуться к жизни ценой жизни Заан.
Миротворцы не плачут, разве что от очень сильной боли. Слезы – признак слабости. Но Айрин открыто плакала на протяжении третьего сезона. Она плакала, когда умерла Заан (“Если бы, Если бы, Если бы”); когда Крайтон уводил ее от места, где Крайс собирался убить ее мать Ксалакс (“Родственные узы”); когда она думала, что должна убить Крайтона, потому что клон Скорпиуса взял над ним верх, и когда один из Крайтонов умер (“Икар ждет”).
Миротворцы не создают эмоциональную узы, в действительности их наказывают за это, так Ксалакс была наказана, когда миротворцы принудили ее сделать выбор между убийством ее любовника и ее ребенка. Однако еще до того, как первый цикл Айрин на борту Мойи закончился, у нее сформировались многогранные взаимоотношения с каждым на борту, включая Мойю и Пилота. Она даже достигла собственной эмоциональной мудрости.
Когда Чиана оплакивает смерть своего брата Нерри и, по-юношески рискуя, ныряет (буквально) в пропасть, это Айрин, а не Крайтон, оказывается достаточно проницательной, чтобы увидеть, что Чиана должна сама найти выход ( «Уход в скалу»).
Мать Айрин, Ксалакс – то, чем Айрин могла бы стать, кем должен стать любой миротворец, если он так эмоционально разрушен, как Ксалакс. Вынужденная купить свою жизнь ценою жизни одного из двух любимых ею людей, Ксалакс стала, выражаясь словами Крайса “безумным убийцей”, слепо преданной жестоким ценностям миротворцев («Одна жизнь на двоих»). Она видит в Талине лишь оружие, которое она решает подчинить, даже если это означает уничтожение его воли и его личности. Для Айрин Талин - “необыкновенное существо”, живое, с которым она наладила ментальную связь и которого любит почти как ребенка.
Ксалакс презирает нежелание Айрин убить ее, как сентиментальную слабость. На самом деле это признак силы и сострадания Айрин. Когда она сталкивается с Чарридом («Икар ждет»), Айрин убеждает его: «Беги. Будь умным». Если он побежит, он не будет угрозой, и она не должна будет убить его. Требуется мужество, уверенность в себе и уважение к жизни, чтобы удержаться от убийства врага до тех пор, пока ты не будешь вынуждена это сделать. По иронии, Ксалакс сама заложила фундамент, на котором Айрин построила свою новую жизнь. Все, что Айрин знала о своей матери - это было воспоминание от любви, которая оказалась сильнее миротворческих ценностей, когда ее мать рискнула всем, чтобы сказать Айрин, что она была особенной, потому что родилась от любви.
“Разве ты не видишь, что моя независимость идет от тебя…?” – спрашивает Айрин у Ксалакс. “Я росла, желая быть похожей на женщину, которую видела только один раз… я часть тебя, которая хотела восстать. Часть тебя, которая где-то глубоко внутри себя знала, что была права” («Родственные узы»).
Приняв мир вдали от миротворцев, Айрин выбрала путь, который ее мать не могла найти. Она предложила Ксалакс научиться тому, чем научилась она, сойдя с пути миротворца и вспомнить любовь, которую она чувствовала к дочери и своему возлюбленному. Когда Ксалакс отвергла этот шанс и начала уничтожать Талин, Айрин была готова убить ее, но не из-за ненависти. Айрин готова убить свою мать ради любви к Талину, к своим товарищам, из желания защитить их от Миротворцев.
Однако воспитание Айрин как миротворца все еще остается частью ее личности. Миротворцам внушают противиться эмоциональной связи и это то, что заставляет ее держать Крайтона на физическом и эмоциональном расстоянии от себя на протяжении двух сезонов. Даже, когда она, наконец, признается, что любит его, она настаивает сначала, что они не могут позволить себе любить, потому что эмоциональная привязанность может помешать солдату принять верное решения. Она изменила свое мнение в середине третьего сезона. Возможно, это было вызвано близостью жизни на Талине, где она и Крайтон делили одну каюту. Возможно, это был эмоциональная реакция на ревность Крайтона, когда он думал, что у нее роман с Крайсом, и момент, когда она дала Талину почувствовать, как сильно ей нужен Крайтон («Зеленоглазый монстр»). После этого, когда мы в следующий раз видим Айрин, трудно поверить, что она не хотела продолжения отношений. Они глубоко вовлечены в интимные отношения, физически и эмоционально.
Единственная преграда, стоящая между ними – это клон Скорпиуса. Как сильно Айрин ни любит Крайтона, она знает, что клон делает его опасным. Как только клон уничтожен, Айрин спрашивает Крайтона, может ли он использовать свою новую технологию черных дыр, чтобы вернутся домой, на Землю. Он отвечает ей, что может.
“Давай сделаем то, что мы должны здесь сделать и уйдем”, – отвечает она («Икар ждет»).
Женщина, которая только несколько месяцев назад отказалась взять на себя эмоциональные обязательства, теперь готова оставить все, что она знает, и рисковать встретиться с враждебностью людей и паранойей, которую она испытала на себе в “Человеческой реакции”, только чтобы быть с Крайтоном. Она готова взять на себя пожизненные обязательства. Это, несомненно, наибольший эмоциональный риск, на который Айрин когда-либо шла. В течение нескольких часов после принятия такого решения, она теряет Крайтона от смертельной дозы радиации. Слова Ксалакс на Велдоне – эхо этой потери: “Знать, как близко я была от любви, и потерять все в одно мгновение” («Родственные узы»). Неудивительно, что Айрин закрылась. Из-за ее жизни миротворца для нее гораздо легче оградиться эмоциональными стенами, проще держать сердце закрытым, чем открыть его, позволить себе чувствовать и рисковать новой потерей.
По возвращении на Мойю, она не разговаривает с выжившим Крайтоном, кроме как по делу, и предупреждает Д’Арго, чтобы он даже не пытался заговорить о нем. Хотя в момент кризиса она фактически забывает, что Крайтон, с которым она преследует сбежавший транспортный модуль – это не тот Крайтон, которому она давала обязательства, и напоминает ему о Будонге, с которым этот Крайтон никогда не сталкивался.
“Возможно, я могла бы стать кем-то другим. Если бы ты жил, я могла измениться. Но ты ушел, и я сейчас такая, какой меня учили быть”.
Когда она говорит эти слова уходящему Крайтону, она верит, что это правда. Но она дважды ошибается. Во-первых, она уже изменилась более глубоко, чем она могла представить, когда она была миротворцем. Она никогда не станет похожей на Ксалакс, которая презирает эмоциональные узы, и даже не станет снова тем солдатом, который предал Велорека ради своего продвижения. Во-вторых, только один Крайтон мертв. Выживший Крайтон тот же самый мужчина, который первый открыл ее сердце. Он уже показал, на протяжении трех циклов, что обладает бесконечным терпением, чтобы помочь ей открыть его снова.