NikaVo, вот это будет фик! Удачной поездки и ярких впечатлений!
С Дином все в ажуре. Ага, под контролем
Орегон
Они об этом не говорят. Сэм знает мало, но еще меньше ему хочется давить на Дина. Ему страшно. Наверное, потому, что Дин теперь может часами молчать или смотреть в одну точку и не шевелиться. Как-будто он уходит в себя, и Сэм не может последовать за ним. Это почти как несколько месяцев назад, когда Дин не хотел признаваться, что помнит ад. Но сейчас хуже, потому что Дин на грани. И может сорваться в любой момент. И Сэм не уверен, что сможет его подхватить. Поэтому он просто старается не оставлять Брата надолго, все время настороже, все время ждет. Иногда Дин будто оживает, начинает острить и казаться прежним, но потом вдруг замирает прямо на середине фразы и снова замыкается. Раны заживают, ребра срастаются. Теперь слева грудь Дина пересекают три шрама. Сэм содрогается каждый раз, как думает, насколько близко что-то страшное прошло от сердца Дина.
Сэм решает, что им нужен отдых. Алек подбрасывает Братьев до границы с Орегоном.
Сэм: Спасибо. За все.
Дин (откашливается): Ал, спасибо, правда.
Алек (пожимает руку Дину и хлопает по плечу Сэма): Si. Нет проблем. Релаксните по полной. Заезжайте на обратном пути.
Сэм: Ок. С меня пиво, забыл? Только машину заберем и сразу.
Алек (улыбается): Если это старый драндулет, пощадите мои нервы. Хватает им потрясений и от моего старичка.
Сэм: Импала. Шеви. 67-ой год.
Дин: Не обижай мою детку.
Алек (вскидывает руки, защищаясь, шутливо): Оу, я в теме. Прости. И где эта красотка?
Сэм: Осталась в Висконсине. Долгая история, Курт.
Алек (с горечью): Такая же долгая, как сказка о призраках и демонах?
Дин (тихо): Поверь, приятель,
эту историю ты слышать не хочешь.
Сэм (опустив голову): Мне жаль. Наверное, я не должен был говорить тебе. Жить в мире легче, если не знаешь.
Алек (серьезно): Не лезьте на рожон, парни. Берегите себя. Надеюсь, до встречи.
Когда он уезжает, они поворачиваются и идут по дороге в Портленд. Под ногами пыль, длинные тени и битум трассы.
Сэм: Он одолжил нам немного денег. Должно хватить на несколько новых рубашек и еще по мелочи. До тех пор, пока мы снова не возьмемся за кредитки. Хорошо хоть, что удалось отстирать джинсы.
Дин (помедлив): Как знаешь, Сэм.
Автостопом они добираются до города к вечеру. Там Дин закупается в первом попавшемся магазине, а Сэм ищет попутчика в сторону побережья. Еще через сутки он снимает маленький аккуратный домик. Старая хозяйка охает и извиняется за бардак и грязь, и Сэму приходится долго успокаивать ее, мило улыбаться и платить по двойному тарифу, когда старушка узнает, что их двое, и принимает за геев. Потом она все же верит, что они Братья, хотя деньги не возвращает. Но Сэма больше волнует Дин. Когда он проходит в дом и раздергивает шторы, тот стоит на пороге с отсутствующим выражением лица, плечи ссутулены, взгляд в пол. Полное безразличие.
Три дня уходит на генеральную уборку. Сэм моет окна, подметает полы, выносит кучи мусора и посыпает все солью.
Дин плохо спит. Стонет и мечется, пока Сэм будит его. И когда он только распахивает глаза, весь во власти своего кошмара, Сэму кажется, что он почти проник за стену Брата. Но потом Дин медленно выдыхает и отворачивается.
На рассвете он ходит купаться. Подолгу плавает и ныряет или просто сидит у прибоя. Сэм волнуется, что еще слишком рано, вода холодная, а швы еще нельзя слишком нагружать. Но это хороший способ прийти в форму, и он не мешает Брату.
Утро. Сэм встает пораньше и спускается к воде. Какое-то странное чувство. Покой и смятение одновременно. Волны тихо шуршат, слепящий диск солнца медленно тянется ввысь из-за горизонта. Сэм неотрывно следит за темной точкой вдали. Наконец Дин замечает его. Несколько мощных размашистых гребков, и он медленно выходит из воды, садится рядом и обхватывает руками колени. Капли стекают с его волос на затылке, скользят по напряженной шее и прочерчивают блестящие дорожки по спине. Тело Дина гудит, как натянутая струна, он чуть заметно дрожит, на скулах перекатываются желваки. Они молчат.
Дин (чуть слышно): У тебя бывало когда-нибудь, знаешь, будто бьешься о что-то. Вкладываешь всего себя, ломишься так сильно, словно твоя жизнь… Она… Обрывается… Или что-то вроде.
Дин рассказывает. Глухим пустым голосом, хрипло и страшно. Сэм слушает, затаив дыхание, так тихо он говорит.
Дин (дрожит, поднимается на ноги): Я не могу рассказать тебе, Сэмми. И не смогу никогда.
Если долго сидеть у самого Тихого океана, то можно притвориться, что на щеках брызги.
