Да, да, да, уже скачу, скачу изо всех сил. У меня пока ещё тяпница по местному времени.
Какие всё-таки мы, женщины, противоречивые существа! Буквально минуту назад я готова была превратиться в снаряд и забиться в пушку от Риса подальше, так, чтобы он даже когтем до меня не дотянутся, а сейчас млела от восторга, запустив шаловливые пальчики в его длинную белую шевелюру. В ней запуталось множество тонких косичек. А на ощупь она была… эээ… была как… нет не буду рассыпаться в банальностях, чтобы никто не ржал над старой дурёхой. Воистину: седина в голову – бес в ребро. Не желая самой себе признаваться, я пускала слюни на сурового командира. Может быть, он и был гадким сукиным сыном, который едва не поджарил меня в «братской могиле четырёх», но, чума эдакая, всё же оставался самым обаятельным и привлекательным рейфом из всех, кого я успела рассмотреть. Кстати, вопрос: действительно ли станнер тыкался мне в бедро, когда мы летели из Пегаса?
- Это был станнер, - мрачно подтвердил Рис, то ли угадав, то ли прочитав мои мысли. – И убери руки с моей шеи.
- У вас скользкие брюки, - возразила я. – А во время полёта бывает сильная болтанка.
Рис подумал и милостиво кивнул:
- Ладно, так и быть. Можешь держаться.
А за бортом уже раздавался шум вертолётного винта, и какой-то чушок орал в «матюгальник», чтобы мы не дурили, открывали люк и вылезали с поднятыми руками.
- Разбежались. А ты не сиди, будто лом проглотила. Уноси нас отсюда, да поживее.
- Куда прикажете, товарищ фельдмаршал? – пробормотала я, уткнувшись носом в воротник чёрного готического плаща.
- Давай на твою малую Родину.
Я закрыла глаза и поднатужилась, пытаясь воссоздать в памяти берёзовые перелески, болота и солончаки юга Западной Сибири. Конечно, как всегда выходит по закону подлости, перед моим мысленным взором в ореоле радужных колец могильным памятником вырос пивной ларёк с вывеской: «ПИВА НЕТ!» Я открыла глаза и потрясла головой, стряхивая наваждение, потом вновь зажмурилась и повторила попытку. Ларёк никуда не исчезал и вывеска – тоже. Зато добавилось музыкальное сопровождение, и корова меня забодай, если это была не заглавная тема из «Звёздных войн».
- Ты о чём думаешь? – зашипел рейф, начиная злиться.
- О пиве я точно не думаю. Оно само в башку лезет, - речитативом полилось из меня.
- Так может, мне тебе её свернуть? – Рис не мигая смотрел на меня. У него были потрясающие глаза: жёлтые, как две десятирублёвые монеты. И длинные чёрные ресницы. Странно, волосы у него белые, а ресницы чёрные. Почему?
- Ты о чём опять думаешь?
- Всё-всё-всё, щаз-щаз-щаз! Щаз всё оформлю! – испугалась я, поспешно убирая руки с шеи Риса. Но, почувствовав, что неумолимо съезжаю с его колен, ухватилась за неё вновь. – Может быть, вы тоже подсобите? Плод коллективного творчества, а?
Рейф опять подумал и опять кивнул:
- Хорошенько думай о своей малой Родине, а я буду читать твои мысли и думать о том же.
Вдвоём думать оказалось гораздо веселее. Потому что теперь пивной ларёк начал преследовать Риса. Причём у него (ларька) выросли курьи ножки и перепончатые крылышки. Он бродил взад-вперёд, кудахтал и помахивал пресловутым лозунгом «ПИВА НЕТ!» Как мы ни старались, прогнать его не могли. Он отпрыгивал и возвращался вновь.
Наконец рейф психанул: «Чтоб ты сгорел!» - и ларёк с готовностью вспыхнул, как факел. Хорошим синим пламенем.
Одновременно ожил танк. Сперва он дрогнул. Как будто неведомая сила пнула его под днище. Потом она подкинула его в воздух, схватила за дуло, раскрутила и швырнула в сторону. Адская вышла карусель. Хорошо, что у меня крепкий желудок, а рейф не ест, как человек. Но вот ощущение, что мозги размазались внутри черепной коробки, было полное. Чтобы удержаться, Рис вцепился в сиденье, а я вцепилась в Риса мёртвой хваткой, чуть не придушив его.
Нас куда-то несло, по обшивке что-то скребло и стучало, вдобавок, в кабине стала повышаться температура. А в ней и до этого было, мягко говоря, ОЧЕНЬ тепло. Потом кабину залило красным светом, который пробивался снаружи. Я не знаю, где мы летели и каким образом умудрялись тащить с собой кусок атмосферы, да и, честно говоря, не очень стремилась это узнать. Одно у меня было желание: чтобы полёт поскорее закончился.
И он таки закончился, стоило мне об этом подумать… Ну, не только мне, Рис тоже синхронно возжелал скорейшего окончания пути. Вот тогда мы резко пошли на снижение – только ветер засвистел в танковом дуле, как полицейский.
Я инстинктивно зажмурилась и закопалась лицом в волосы рейфа: если сейчас расшибёмся в лепёшку, то пусть, по крайней мере, последние мгновения будут приятными. Не знаю, чем руководствовался Рис, только он положил свою лапищу мне на талию и крепко притиснул к себе.
А потом мы сели!
НЕТ! Мы ПЛЮХНУЛИСЬ!
Ну, доложу я вам, «мягкая» была посадочка: будто рояль уронили. Если бы Рис меня не держал, я бы вылетела из кресла и протаранила макушкой потолок. Спасибо ему, конечно, но… так хотелось верить, что он обнимает меня ПО ДРУГОМУ ПОВОДУ…
Несколько минут в кабине царила тишина. Я даже вздохнуть боялась, не говоря уж о том, чтобы открыть глаза. Да и веки от страха склеились.
Слышалось только шипение медленно остывающей брони. А потом сквозь шипение раздалось удивлённое: «Чирик-чирик!»
Птички… Поют... Не поняла, мы в раю, что ли?
Первым, само собой, очнулся Рис. Он вежливо, но настойчиво разнял мои руки, сцепленные в замок у него на загривке, после чего ссадил меня с колен и полез наружу. Выяснять, куда нас занесло на этот раз…
Городничий.
Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.
Н.В. Гоголь, «Ревизор»
«Знаю ведь, что дрянь, а зачем пью?» - кисло думал начальник Явинской высшей школы Джедаев генерал-лейтенант Люк Скайуокер, встречая Утро Большого Бодуна. Он лежал на кушетке в своём кабинете в полном обмундировании, животом вниз, руки вдоль тела. Чья-то заботливая рука прикрыла его розовой скатертью с фальшивым золотым позументом.
На стене над Люком висел портрет сэнсэя Йоды, которого историки незаслуженно окрестили Первым Джедаем. Люк с трудом разлепил веки и закатил хмельные глаза к потолку: «Б-боже, что же я пил вчера? Самогон? Тормозную жидкость? Керосин? Ракетное топливо?»
Люк посмотрел на портрет Йоды, и портрет подмигнул ему в ответ.
- Р2! – натужно проскрипел Скайуокер, силясь приподняться на локте. - Где ты, проклятый мусорный ящик?
Бочкообразный астромех, бешено свистя, вкатился в генеральский кабинет, сделал кружок вокруг дивана и замер перед хозяином.
- Р2, я больной, - выдавил Люк, борясь с абстинентным синдромом. - Гони в кишкодром за жрачкой! И кефир не забудь!
Р2 согласно свистнул и покатился в столовую на первый этаж, а Люк приткнул голову на диванный валик с тем расчётом, чтобы видеть весь кабинет. По столу, как следовало предположить, исходя из имеющихся разрушений, пробежало стадо татуинских бантов, а по кабинету прошлись огнем тайские истребители. Славная вчера ночью была гулянка...
Гуляли генерал-лейтенант Скайуокер, зам начальника по научной работе полковник Свин, зам начальника по учебной части полковник Вууумный, зам начальника по строевой части полковник Зверь, зам начальника по тылу подполковник Грабаш и деверь Люка Хан Соло. (Подельник Соло Чубакка спиртное не употреблял, поэтому демонстрировал полезность в другом деле: сидел на телефоне и старательно врал названивавшей Лее, что Хан в музыкальном театре смотрит балет «Повесть о настоящем чебуреке»). А гужбанила компания в ожидании прибытия министра джедайства Кенвуда Вассермана с рабочим визитом.
