Други, пока суд да дело, я тут напечатала привычный взору драббл) Идея довольно бредовая, но "накатило".
_____
Тебе 16, и ты впервые читаешь «Письмо отцу» Франца Кафки.
...Тебе дело всегда представлялось очень простым, по крайней мере так Ты говорил об этом мне и - без разбора - многим другим...[/
Ты шепчешь эти слова, вжимаясь в подушку вихрастым затылком. Твои глаза горят, потому что теперь ты знаешь, что ответить отцу.
...Притом я не имел возможности высказаться, так как Ты никогда не умеешь спокойно говорить о чем-нибудь, с чем Ты не согласен или что исходит не от Тебя, - Твой властный темперамент не терпит этого. Ты очень рано запретил мне слово. Твоя угроза: «Не возражать!» - и поднятая при этом рука сопровождают меня с незапамятных времен...
Ты перечитываешь эти строки раз за разом, ты учишь их наизусть, потому что вряд ли сможешь сказать лучше. Дин находит у тебя книгу. Он ничего не говорит, но ты знаешь, что он против всего этого. Потом ты видишь, как он сам читает.
...Бежать от Тебя - значило бы бежать и от семьи, даже от матери...
Ты не помнишь свою мать. Но ты очень любишь Дина. Бросить его кажется тебе невозможным. Но проходит несколько лет, и ты выкрикиваешь в лицо отцу все, чем бредил подростком. И ты уходишь.
...Внешний результат такого воспитания - я стал избегать всего, что хотя бы отдаленно напоминало о Тебе...
Ты обрубаешь все концы. Ты не хочешь их больше видеть. Тебя тошнит от самой этой жизни, и ты ужасно зол на отца. Все меняется после смерти Джесс, она тоже любила Кафку. Потом умирает отец – человек, которого ты думал, что ненавидел большую часть жизни.
...Есть цель, но нет пути; то, что мы называли путем, - это промедление...
Ты с головой уходишь в охоту. Ты снова читаешь Кафку. Ты замечаешь другое. Другое волнует тебя. До тех пор, пока не умирает Дин. И тогда тебе плевать.
...Некто удивлялся тому, как легко ему идти путем вечности; а он стремглав несся по этому пути вниз...
Ты вообще не думаешь. Ты рвешь в клочья свою святыню, потому что все неважно, если Дина нет рядом. Когда появляется Руби, ты покупаешь себе новую.
...Один из самых действенных соблазнов зла - призыв к борьбе. Стоит лишь впустить в себя зло, как оно уже не требует, чтобы ему верили. Задние мысли, с которыми ты впускаешь в себя зло, — это не твои мысли, а зла...
Дин возвращается, а ты продолжаешь ездить к Руби. И ты удивлен, - это первый раз, когда твоя книга тебя не поддерживает.
...Никого нельзя обманывать, в том числе и мир, насчет его победы...
Когда все заканчивается (или только начинается?..), ты находишь эту фразу и плачешь. Ты не плакал давно, с самого детства. А теперь вдруг рыдаешь, потому что это правда. Дин говорит, что мир не спасти, но он уйдет красиво. И из-за этого ты плачешь тоже.
...Теоретически существует полнейшая возможность счастья: верить в нечто нерушимое в себе и не стремиться к нему. Вера — как топор гильотины, так же тяжела, так же легка...
И когда Дин убивает Люцифера, ты вспоминаешь именно это. Потому что через мгновение Дин умирает сам, такова сделка. И ангелы стоят в стороне, пока ты обнимаешь брата. Ты больше не веришь.
Тебе 26, и ты в последний раз листаешь письма Франца Кафки. Ты сжигаешь их и долго смотришь, как они превращаются в пепел. Потом ты достаешь пистолет и улыбаешься. И спускаешь курок. Теперь тебе не нужны ответы.
