Ага! Продолженьице
ээээ.. так вот еще, ога
Война мадам Юос началась в тот злополучный день, когда в квартиру напротив переселился рейф. Скромный, тихий парень с длинными волосами, молчаливый, как рыба. Кто он был на самом деле мадам Юос узнала позже.
Мадам Юос видела, как он вместе с друзьями таскает в квартиру странные контейнеры, какие-то коробки, мотки кабеля – мадам Юос любила смотреть новости, и знала, что в таких контейнерах перевозят мониторы и системные блоки. Зачем одинокому студенту десяток мониторов и системных блоков? Рейфы возились целый день – она слышала, как за стеной жужжат перфораторы, а потом кто-то из студентов включил музыку – дверь на балконе нового соседа была распахнута, и на несчастную мадам Юос обрушился поток холодных механических звуков, жуткий скрежещущий голос спросил что-то непонятное, а затем взвыл женский хор. Мак заскулил и спрятался под кресло – он разделял мнение хозяйки, и ему тоже не нравилась такая музыка.
Рейфам, очевидно, нравилась – они явно решили устроить вечеринку, чтобы таким образом отметить переезд своего приятеля на новую квартиру. Через час после захода солнца в квартиру напротив пожаловало еще несколько рейфов – в руках у них были пакеты, в которых они несли никак не сок и не молоко, судя по эмблемам на пакетах там был преотличный двойной дис из харчевни старого сукиного сына Сета, того самого полурейфа, который держал свою забегаловку недалеко от Академии и был известен своим пойлом высочайшего качества и просто таки убойной крепости.
Жалобы Мака на чудовищный шум потерялись в механических стенаниях и воплях неизвестных мадам Юос музыкантов. Задисторшенные вопли какого-то оголтелого исполнителя проникали через оконные рамы, забирались в уши мадам Юос и не давали спать ни ей, ни ее собаке. Муж мадам Юос был избавлен от изысков студенческой вечеринки – он давно упокоился в бозе, а точнее – в крематории – после века, прожитого в счастливом (а может и не очень счастливом браке с мадам Юос) господин Юос мирно отошел в мир иной, оставив безутешной вдове пса Мака, изящную и дорогую легковушку и квартиру в Стеклянном секторе.
Мадам Юос была женщиной разумной – как любой человек, выросший в городе, в котором полным-полно рейфов, она знала, что связываться с компанией студентов-рейфов, в квартире которых воцарился обыкновенный разгул с сетовским дисом и доступными девушками, небезопасно. Взрослые рейфы могли и сожрать, но разгулявшиеся подростки были опаснее – один бог знает, что могло взбрести в их головы. Мадам Юос на своем опыте неоднократно убеждалась, что разозленные рейфовские студенты могли выкинуть практически все, что угодно. В этом году раззадоренные медики, прочно обосновавшиеся на последнем этаже после крупной ссоры с мадам Юос (она намекнула им, что рейфам хорошо бы встречаться с рейфами, и оставить девушек других рас, например людей, в покое) распечатали в типографии за углом огромный баннер, где один талантливый остроумец изобразил ее саму, мадам Юос в виде толстой крольчихи в балетной пачке, едущей верхом на пироге с ягодами, придав кроличьей морде почти портретное сходство с физиономией оригинала, и этот баннер нахалы растянули на всю стену лифта, в котором мадам Юос спускалась на первый этаж. Баннер провисел всего один день и был снят ближайшим родственником мадам Юос лично, но медики на том не успокоились – после повторного замечания, что воспитанные молодые люди так не поступают машина мадам Юос оказалась окрашена в мятно-розовый цвет, а на месте водителя оказалась корзина, полная оригинальных вещиц из магазина для взрослых. В приложенной открытке – так же крайне оригинального исполнения, чья-то рука вывела знаменитую и известную каждому фразу про то, что старость не в радость. Оскорбленная в лучших чувствах почтенная старая леди написала внушительную жалобу в деканат факультета, в котором она призывала преподавателей обратить внимание на вопиющую наглость и беспредел, учиненный студентами в ее доме. Рейфы обещали примерно наказать провинившихся. На деле студенты отделались легким порицанием.
Разозленные медики пригрозили мадам Юос, что если она не перестанет следить, кто кого приводит в гости, то они переманят на свою сторону программеров, и тогда мадам Юос побоится выйти на улицу. Мадам Юос обзавелась еще одной причиной, которая подогрела ее извечную неприязнь к рейфам.
***
Очевидно, нахальным разгильдяям не были чужды какие-то правила приличия – ровно в полночь они убавили громкость и потушили свет, но мадам Юос все же была недовольна – утомленный неожиданным концертом, Мак страдал бессонницей, и не мог найти себе места. Мадам Юос взяла песика на руки и решила подождать рассвета в кресле на балконе – с такого-то по счету этажа открывался чудесный вид на залив и спускающиеся к нему террасы парка. Удобно устроившись в кресле, в котором простой рейф мог улечься спать, свернувшись калачиком, мадам Юос нацепила на нос очки и взяла в руки книгу. Мак устроился у хозяйки на коленях – он поскуливал, жалуясь хозяйке на негодяев-студентов, вспоминая вечерний концерт.
Над городом висела душная осенняя ночь.
***
Мадам Юос была большая сплетница и любительница общения, она не могла пропустить такого важного события, как переезд, пусть даже в квартире напротив поселился рейф. Она не могла пойти против своего любопытства, пусть даже прошлой ночью рейфы и устроили безобразную вечеринку.
К удивлению мадам Юос рейфа дома не было, и это было странным – насколько она знала, ни один студент не будет выходить в выходной день из дома раньше трех часов после полудня. Сказать, что мадам Юос удивилась, означало ничего не сказать – за пару месяцев она изучила привычки всех студентов, живущих в этом доме, и могла с уверенностью сказать, что подобное поведение было по меньшей мере странным и не укладывающимся ни в какие рамки. Рейфы были порядочными студентами, то есть пары они не прогуливали, относясь к учебе со всей серьезностью и должным вниманием, а некоторые даже умудрялись работать – как, например, та премилая девушка с десятого этажа, подумать только, она была лингвистом, и в свободное от учебы время работала в какой-то компании переводчиком.
***
У мадам Юос была еще одна слабость (за исключением сплетен, пирогов и Мака) – она до слез любила свою единственную внучку Стеллу.
Девицей Стелла была совершенно неинтересной – плоской, худосочной, с прямыми почти бесцветными волосами, длиннорукая, голенастая, с торчащими локтями и коленками, с выступающими вперед беличьими зубами, обгрызенными ногтями, она одевалась в ужасные длинные футболки с маловразумителыными надписями, мешковатые штаны и сандалии, из которых торчали костлявые пальцы с накрашенными ярким лаком ногтями. Любящая бабушка баловала, холила и лелеяла Стеллу, пытаясь нарядить ее в платье, чтобы «выглядела как порядочная девушка». Стелла упрямо продолжала носить свои футболки.
Потерпев на прошлой неделе фиаско – рейф так и не появился, мадам Юос решила подождать и все же выяснить, кто такой ее сосед. Буквально через пару дней слепой бог случай зажег свет за черными жалюзи в квартире рейфа.
Положив на плетеное блюдо кексы, посыпав их сахарной пудрой и прикрыв салфеткой – разумеется, безукоризненно отглаженной, она отправилась к новому соседу – знакомиться.
Знакомства мадам Юос заводила подчас с определенными целями – все же она была женщиной практичной и чрезвычайно этим гордилась. Даже от бесхозяйственного и несерьезного на первый взгляд студента можно было получить какую-то пользу. Например, было бы неплохо, если бы ее ненаглядная куколка (куколкой мадам Юос звала свою внучку) выучила, наконец, хотя бы один из рейфовских диалектов – это так неудобно, жить в таком большом городе, и подчас не понимать, о чем говорят аборигены.
Дверь открыл худой парень. Выглядел он впечатляюще – волосы у него были пластиковые, в нижней губе и в ухе у него были кольца. Одет он был только в полурасстегнутые пятнистые бриджи, едва держащиеся на бедрах и позволяющие всем желающим полюбоваться достаточно сложной татуировкой внизу его живота.
Очень интересный рейф. Он с легким интересом посмотрел на мадам Юос, держащую на кончиках пальцев блюдо с кексами.
- Ну и? – поинтересовался он, упираясь одной рукой в косяк двери. В другой руке он держал сигарету. Любезностью здесь и не пахло. – Что вам здесь нужно?
- Я ваша соседка, мадам Юос, - представилась мадам Юос. – Но все меня зовут тетушка Юос. Я могу к вам зайти?
- Нет. Не можете. – Улыбка у него была жуткая. Как будто улыбалось большое плотоядное животное. Зубы у него были длинные и почти прозрачные. Улыбался он так, как будто хотел показать ей все зубы разом. Он склонил голову набок, к чему-то прислушиваясь. Досадливо поморщился, встряхнул головой – ленты зашуршали с неприятным звуком. – Извините.
Дверь захлопнулась перед самым носом у недоумевающей мадам Юос.
